Желаю, чтобы все
Название: Поле боя
Автор: КаМея
Бета: garvet
Задание: Кровавая жатва
Размер: мини, 2014 слов
Пейринг/Персонажи: Чарльз Ксавьер (Профессор Икс), Эрик Леншерр (Магнето), Хэнк МакКой (Зверь) и много разных людей
Категория: джен
Жанр: драма, ангст, экшн
Рейтинг: R
Канон: мувиверс, "Люди Икс: Дни минувшего будущего"
Предупреждения: графичное описание смертей
Краткое содержание: Что произошло бы на лужайке у Белого дома, если бы у фильма был рейтинг R
Размещение: только после деанона
Скачать: на АО3
Когда-то чужие мысли казались Чарлзу насекомыми: лёгкими и яркими, как бабочки; назойливо жужжащими, как мухи; злыми, жалящими, как осы. Медленно копошащимися, как гусеницы, и проворно скачущими, как кузнечики. Грузными, тяжёлыми жуками и суетливой мошкарой. Серьёзными, деловым муравьями и изящными, легкомысленными стрекозами. А теперь, после перерыва в несколько лет, мысли кажутся семенами. Одни — лёгкие и округлые, как сухие горошинки, шурша и постукивая, катятся в разные стороны: вот-вот разбегутся, и поди поймай их. А Чарлзу ещё трудно сосредоточиться: на лужайке перед Белым домом собралось не менее тысячи человек, проверить столько народу было бы непросто даже в его лучшие времена. Другие — цепкие, как репьи: впиваются чуть не в самое подсознание, и кажется, что нипочём их оттуда не вытащить. Отогнать их тоже нелегко: давно не тренированный дар слушается плохо, вязнет в чужих разумах, как колёса в грязи. Чарлзу невольно вспоминается, как он переживал в детстве, читая сказку о Золушке, когда злая мачеха заставила бедняжку рассортировать перемешанные семена.
«Отлить бы… есть здесь туалет?»
«Тот репортаж Кэса о моряках… поверья… раньше — Летучий Голландец, теперь — летающая подлодка… если это правда… возможно, мутанты…»
«Глаза подозрительно бегают… в кресле можно спрятать оружие…»
Неприметный мужчина в костюме под распахнутым пальто направляется в сторону Чарлза. Агент Секретной службы — они рассредоточены по всей толпе. Чарлз внушает ему, что совершенно безобиден, и закрывает глаза, чтобы не привлечь ещё чьё-нибудь внимание.
«Опять пицца на ужин… надо купить “Маалокс”…»
«Холодно… когда же начнётся…»
Катятся, шуршат в решете телепатии мысли-горошинки.
«Лучше бы послали Льюиса… солдатики-машинки по его части… сопляк…»
«Выродок, сукин сын… убью!»
Злоба обжигает, будто крапивой. Чарлз вздрагивает, резко открыв глаза.
— Нашёл? — наклоняется к нему Хэнк и подозрительно смотрит на брюнетку в светлой куртке, на которую устремлён взгляд Чарлза.
— Нет, это не она.
Брюнетка застала мужа в постели с их дочерью. Чарлзу хочется вытереть руки, но мысли не вытрешь платком. И хочется помочь, но он ещё в детстве понял, что, во-первых, помочь всем нельзя, а во-вторых, вмешательством легко навредить. А в-третьих, надо как можно быстрее найти Рейвен.
— Мутанты — это фикция! — сердито говорит пожилой седоусый мужчина. Чарлз невольно морщится: громкий голос мешает сосредоточиться. — Никсон хочет отвлечь нас от поражения во Вьетнаме. Эти синие — просто грим, а летающий — цирковой трюк!
— Но он гнул железо и разбрасывал людей, — возражает его спутница.
— Фокусы! Или эти «новости» вообще сняты в Голливуде!
— Да-да, и высадка на Луну тоже, — спутница успокаивающе берёт недоверчивого под руку. Тридцать лет одно и то же, считывает Чарлз привычно-недовольную мысль. — Потише, Том, на нас смотрят.
Том что-то бурчит под нос, но больше не спорит. Чарлз, который уже готов был заставить его замолчать, с облегчением продолжает сканировать толпу.
Эрик бы нашёл Рейвен сразу, на ней ведь нет металла — некстати думает он.
«Кеннеди… ”волшебная“ пуля… это мог быть мутант…»
А с металлокинезом у него всё в порядке, хотя десять лет не пользовался.
Чарлз усилием воли прячет зависть поглубже и движется дальше.
«Мутанты… фантастика какая-то…»
«Чтоб вы сдохли, уроды…»
Неужели? Высокая женщина в бордовом пальто? Глубже, глубже…
«Возьми себя в руки… это гормоны… почему так некстати… вакансия ждать не будет… не с младенцем же…»
— Ну что?
— Мимо, Хэнк.
«Всегда буду брать с собой булавки…»
Девушка в красном берете почти прижимается боком к креслу, чтобы никто не заметил отпоровшийся край юбки, и косится на Чарлза.
«Глаза какие синие… бедняжка… но целоваться он может?.. и полизать… губы красивые…»
— Вы не знаете, скоро начнётся?
Прости, детка, но сейчас не время. Как ни жаль, слишком мало теперь найдётся женщин, способных им заинтересоваться.
Чарлз переключает внимание девушки и снова пересыпает горошинки мыслей.
На импровизированной трибуне появляется Никсон. А почему бы нет, думает Чарлз. На парижский саммит Рейвен явилась в облике участника переговоров. Он проверяет президента — настоящий — и переходит к свите и охране.
Разум Рейвен он узнаёт прежде, чем слышит «За вас, братья и сёстры!»
«Отпусти меня!»
«Рейвен, пожалуйста, выслушай меня. Теперь, когда мир узнал о нас, только нам решать, какими мы явим ему себя…»
«Чарлз, что-то не так! Роботы, они сами включились!»
Чарлз, всё ещё глазами Рейвен, смотрит на президентскую свиту и видит, что Траск смешным детским жестом дёргает Страйкера за полу кителя, а майор сердито тычет в кнопки пульта, и по его лицу ясно видно, что ничего не выходит.
Люди дружно аплодируют, кричат и свистят, задирая вверх головы. Чарлз чувствует, как их переполняет восторг перед могучей техникой, мощь которой нередко завораживает даже тех, кто не является поклонником достижений технического прогресса.
— Супер! Порвите этих уродов! — кричит кто-то.
«Это Эрик! Он говорил, что видел чертежи!»
Холодная цепкая лапа сжимает внутренности. Чарлз даже не замечает, как выпускает Рейвен, и та бежит следом за уже поспешно спускающимися с трибуны Никсоном и его присными. Собрав все силы в тугой узел, он транслирует всем: «Бегите!»
Его кресло едва не сносят — к счастью, прикрывает Хэнк. Чарлз успевает послать ему короткую мысль, Хэнк сгребает его вместе с креслом в охапку и бросается к выходу. Он перевоплощается в свою звериную форму, но в суматохе никто не обращает внимания.
Самым быстроногим удаётся добежать почти до ворот, когда воздух распарывает сухой треск пулемётных очередей.
Единый вопль ужаса и боли отражается от звёздно-полосатых стен и взлетает к серому январскому небу. Взрыв бензобака полицейской машины почти тонет в нём. Живой факел вываливается наружу и мечется по лужайке, рассыпая искры и клочья пламени, пока шальная пуля не срезает его. Чарлз тоже кричит, срывая голос: ужас и боль льются потоком в его сознание, и ещё не окрепшая телепатия не в силах справиться с этим.
Страж проносится над самыми головами, поливая огнём. Хэнк, с его звериной реакцией, успевает отскочить в сторону, но люди не так быстры: несколько бегущих впереди летят на землю, как подкошенные. Страж даёт очередь из второй руки, пули со смачным чавканьем впиваются в тела, переворачивая и подбрасывая их, как тряпичные куклы, вырывая ошмётки одежды и плоти, разбрызгивая кровь. Зверь широким прыжком перелетает через ещё дергающееся тело мужчины в клетчатой куртке и мчится к выходу.
Люди с разгону шарахаются наружу — и застревают в металлодетекторах и узких воротах. Гипсокартонные перегородки ходят ходуном, но выдерживают натиск. Обезумевшая толпа ломится вперёд, топча упавших, люди давят и рвут друг друга, бьют сумками и фотокамерами, впиваются ногтями в лицо. Музыкант в красном кителе, ярким пятном выделяющийся в толпе, остервенело колотит валторной по головам и плечам передних. Сплошной звериный рёв висит над человеческим месивом. Организовать эвакуацию уже некому: полицейские, поддавшиеся паническому импульсу Чарлза, либо первыми выскочили наружу, либо безнадёжно застряли в толпе.
Чарлз изо всех сил стискивает руками готовую вот-вот лопнуть голову. Они с Хэнком держатся позади толпы: даже силе Зверя не справится с такой человеческой массой. Стражи больше не стреляют, они взлетели куда-то высоко, и Чарлз, пользуясь передышкой, пытается успокоить толпу. Он впоследствии так и не сможет объяснить, как он, ещё не восстановивший силы, сумел привести в чувство около тысячи человек, в которых ничего человеческого уже не осталось, и заставить их покидать лужайку постепенно. Двигаясь бездумно, механически, люди тонким ручейком выливаются из ворот. Потом Чарлз нашаривает горящие болью сознания раненых и начинает гасить их, погружая в блаженное забытье. Стражей не видно, и он не смотрит по сторонам, пока в нескольких шагах не падает большой кусок бетона. Хэнк смотрит вверх — и чуть не роняет кресло.
Но удивляться некогда: вокруг градом сыплются обломки. Зверь, петляя как заяц, мечется по лужайке, ловко уворачиваясь, но Чарлз останавливает его, увидев ползущую на четвереньках женщину в белом пальто, теперь перепачканном грязью и кровью. Она бессильно волочит правую ногу, из-под колена толчками выплёскивается кровь.
— Хэнк, помоги ей! Она истечёт кровью!
Но Зверь больше озабочен Чарлзом и обломками, и профессор, мысленно извинившись, приказывает ему поставить своё кресло и заняться раненой. Хэнк подскакивает к женщине, та, увидев лохматую синюю морду, отбивается и кричит, пока Чарлз не усыпляет её, и Хэнк, оторвав от пальто пояс, перетягивает ногу. Стадион уже прямо над ними, заслоняет всё небо, фигурка Эрика в развевающемся плаще выглядит совсем крохотной в его гигантском кольце. Чарлз закрывает руками голову и вываливается из кресла, уткнувшись лицом в землю, мгновение спустя содрогнувшуюся от невообразимого грохота.
Некоторое время Чарлз лежит неподвижно, не понимая, на каком он свете. Потом в рот и горло попадает бетонная крошка, он кашляет и понимает, что жив. Открыв глаза, профессор видит, что прижат к земле металлической фермой, к которой крепятся прожектора. Одним концом она упала на бетонный блок, образовав острый угол, иначе бы Чарлза раздавило в лепёшку. Выбраться из этой ловушки не смог бы даже здоровый. Чарлз с облегчением выдыхает, когда над ним вырастает массивная фигура Зверя. Хэнк пытается сдвинуть обломки, но даже его мощи не хватает.
— Оставь! Нужно остановить Эрика! — Зверь исчезает, а Чарлз мысленно обшаривает окружающее, пытаясь понять, что происходит.
Чужое отчаяние впивается в разум, выкручивая нервы, как на дыбе. Чарлз вскрикивает и нащупывает жену Тома, который не верил в мутантов. Она как безумная царапает блок весом не менее двухсот фунтов; ногти уже сорваны, и на серой поверхности бетона остаются кровавые полосы. Из-под блока торчат только ноги Тома, правая ещё дёргается, но сознания его Чарлз уже не слышит: это только агональное сокращение мышц. Всхлипнув и снова поперхнувшись пылью, Чарлз гасит сознание несчастной женщины, отчаянно желая провалиться в спасительную темноту вместе с ней.
***
В чужих воспоминаниях Чарлз повидал не одну войну, но своими глазами на поле боя смотрел впервые.
Идеальная вечнозелёная лужайка вытоптана и побелела от бетонной крошки, усеяна обломками, повсюду разбросаны стулья, шляпы, сумки, фотоаппараты, музыкальные инструменты, в стороне ещё догорает полицейский автомобиль, и неподвижный Страж высится посередине, как памятник самому Хаосу.
И тела.
Они повсюду, в самых разных позах: скрюченные и разметавшиеся, лежащие мирно, будто спящие, и исковерканные, как сломанные куклы. У ворот, там, где осатаневшая от ужаса толпа рвалась наружу, они лежат почти кучей. Чарлз уже не в состоянии понять, кто мёртв, а кто усыплён им самим. Девушки в красном берете нигде не видно, среди раненых Чарлз её не помнит. Успела убежать или…
Совсем рядом лежит агент Секретной службы, которому Чарлз показался подозрительным. Или не тот: вся верхняя часть головы снесена, от лица уцелела только нижняя челюсть, отвалившаяся почти до груди. Ровные молодые зубы ярко белеют среди уже темнеющих сгустков крови.
Чарлз судорожно сглатывает пыль и поднимающуюся изнутри горечь, крепче обхватывает за шею Хэнка.
— Эти люди пришли не воевать. Они ни в чём не виноваты, это всего лишь зрители.
— Да, — голос Эрика сух и ровен. — Они просто пришли поглазеть на машины для убийства тех, кто был виноват только в том, что не похож на них. И им понравилось: я видел сверху, как они аплодировали. Надеюсь, участвовать в войне им понравилось так же.
Женщина в бордовом пальто лежит лицом вниз, наискось через спину — чёткая строчка пулевых отверстий.
— Она ждала ребёнка.
— Траск не встроил в Стражей тест на беременность, — Эрик кривит угол рта в чём-то вроде горькой усмешки. — В них не было ни определителей возраста, ни пола. Только анализатор ДНК.
— Надо уходить, — Хэнк нервно переступает с ноги на ногу. — Не время для споров.
Он, конечно, прав.
— Помоги нам выбраться.
Исправить кресло и соорудить для Хэнка что-то вроде сиденья из арматуры для Эрика дело на полминуты. Они взмывают в воздух, и Чарлз оглядывает место побоища уже сверху, пытаясь сосчитать тела. Господи, сколько же их?!
И как оказать помощь раненым, запертым в ловушке стадиона?
— Нужно сделать проход, — говорит он, когда Эрик приземляется.
— Для чего? Стадион восстановлению не подлежит.
— Пусть ты объявил войну людям, но на войне даже раненым врагам оказывают помощь.
— Думаешь, люди собирались соблюдать Женевскую конвенцию? — Эрик усмехается уже явно. — Чарлз, они собирались отстреливать нас, как бешеных собак, ты только что видел сам. Впрочем, — пожимает плечами он, — условия диктуют победители.
— Эрик, я не брал тебя в плен!
— Но ты победил, и тебе придётся решать, что делать с этой победой.
И широким взмахом руки проделывает в стадионе брешь.
— Спасибо.
— Не за что.
— За то, что не пришлось тебя заставлять.
— Надо уходить, — снова повторяет Хэнк.
— Что ты собираешься делать?
— Соберу новое Братство и буду воевать.
— Я соберу новых Людей Икс и остановлю тебя.
— Тогда до встречи, друг мой.
— До встречи. Надеюсь, она будет более мирной.
— Как всегда, надеешься, — Эрик взмывает вверх.
— Теперь есть достаточно оснований, — и Чарлз кричит вслед: — Будь осторожен, Эрик!
Хэнк едва не силком запихивает его в машину.
— Едем в аэропорт?
— Воздушное пространство наверняка уже перекрыли, придётся добираться так.
Машина трогается с места.
— Профессор, — говорит Хэнк после нескольких минут молчания, — вы же понимаете, что это не последнее наше поле боя?
Чарлз молчит. Молчание — знак согласия.
— Вы уверены, что стоило его отпускать?
— Ты можешь предложить другой вариант?
Теперь не отвечает Хэнк, и до самого Вестчестера ни один из них не произносит ни слова.
Автор: КаМея
Бета: garvet
Задание: Кровавая жатва
Размер: мини, 2014 слов
Пейринг/Персонажи: Чарльз Ксавьер (Профессор Икс), Эрик Леншерр (Магнето), Хэнк МакКой (Зверь) и много разных людей
Категория: джен
Жанр: драма, ангст, экшн
Рейтинг: R
Канон: мувиверс, "Люди Икс: Дни минувшего будущего"
Предупреждения: графичное описание смертей
Краткое содержание: Что произошло бы на лужайке у Белого дома, если бы у фильма был рейтинг R
Размещение: только после деанона
Скачать: на АО3
Когда-то чужие мысли казались Чарлзу насекомыми: лёгкими и яркими, как бабочки; назойливо жужжащими, как мухи; злыми, жалящими, как осы. Медленно копошащимися, как гусеницы, и проворно скачущими, как кузнечики. Грузными, тяжёлыми жуками и суетливой мошкарой. Серьёзными, деловым муравьями и изящными, легкомысленными стрекозами. А теперь, после перерыва в несколько лет, мысли кажутся семенами. Одни — лёгкие и округлые, как сухие горошинки, шурша и постукивая, катятся в разные стороны: вот-вот разбегутся, и поди поймай их. А Чарлзу ещё трудно сосредоточиться: на лужайке перед Белым домом собралось не менее тысячи человек, проверить столько народу было бы непросто даже в его лучшие времена. Другие — цепкие, как репьи: впиваются чуть не в самое подсознание, и кажется, что нипочём их оттуда не вытащить. Отогнать их тоже нелегко: давно не тренированный дар слушается плохо, вязнет в чужих разумах, как колёса в грязи. Чарлзу невольно вспоминается, как он переживал в детстве, читая сказку о Золушке, когда злая мачеха заставила бедняжку рассортировать перемешанные семена.
«Отлить бы… есть здесь туалет?»
«Тот репортаж Кэса о моряках… поверья… раньше — Летучий Голландец, теперь — летающая подлодка… если это правда… возможно, мутанты…»
«Глаза подозрительно бегают… в кресле можно спрятать оружие…»
Неприметный мужчина в костюме под распахнутым пальто направляется в сторону Чарлза. Агент Секретной службы — они рассредоточены по всей толпе. Чарлз внушает ему, что совершенно безобиден, и закрывает глаза, чтобы не привлечь ещё чьё-нибудь внимание.
«Опять пицца на ужин… надо купить “Маалокс”…»
«Холодно… когда же начнётся…»
Катятся, шуршат в решете телепатии мысли-горошинки.
«Лучше бы послали Льюиса… солдатики-машинки по его части… сопляк…»
«Выродок, сукин сын… убью!»
Злоба обжигает, будто крапивой. Чарлз вздрагивает, резко открыв глаза.
— Нашёл? — наклоняется к нему Хэнк и подозрительно смотрит на брюнетку в светлой куртке, на которую устремлён взгляд Чарлза.
— Нет, это не она.
Брюнетка застала мужа в постели с их дочерью. Чарлзу хочется вытереть руки, но мысли не вытрешь платком. И хочется помочь, но он ещё в детстве понял, что, во-первых, помочь всем нельзя, а во-вторых, вмешательством легко навредить. А в-третьих, надо как можно быстрее найти Рейвен.
— Мутанты — это фикция! — сердито говорит пожилой седоусый мужчина. Чарлз невольно морщится: громкий голос мешает сосредоточиться. — Никсон хочет отвлечь нас от поражения во Вьетнаме. Эти синие — просто грим, а летающий — цирковой трюк!
— Но он гнул железо и разбрасывал людей, — возражает его спутница.
— Фокусы! Или эти «новости» вообще сняты в Голливуде!
— Да-да, и высадка на Луну тоже, — спутница успокаивающе берёт недоверчивого под руку. Тридцать лет одно и то же, считывает Чарлз привычно-недовольную мысль. — Потише, Том, на нас смотрят.
Том что-то бурчит под нос, но больше не спорит. Чарлз, который уже готов был заставить его замолчать, с облегчением продолжает сканировать толпу.
Эрик бы нашёл Рейвен сразу, на ней ведь нет металла — некстати думает он.
«Кеннеди… ”волшебная“ пуля… это мог быть мутант…»
А с металлокинезом у него всё в порядке, хотя десять лет не пользовался.
Чарлз усилием воли прячет зависть поглубже и движется дальше.
«Мутанты… фантастика какая-то…»
«Чтоб вы сдохли, уроды…»
Неужели? Высокая женщина в бордовом пальто? Глубже, глубже…
«Возьми себя в руки… это гормоны… почему так некстати… вакансия ждать не будет… не с младенцем же…»
— Ну что?
— Мимо, Хэнк.
«Всегда буду брать с собой булавки…»
Девушка в красном берете почти прижимается боком к креслу, чтобы никто не заметил отпоровшийся край юбки, и косится на Чарлза.
«Глаза какие синие… бедняжка… но целоваться он может?.. и полизать… губы красивые…»
— Вы не знаете, скоро начнётся?
Прости, детка, но сейчас не время. Как ни жаль, слишком мало теперь найдётся женщин, способных им заинтересоваться.
Чарлз переключает внимание девушки и снова пересыпает горошинки мыслей.
На импровизированной трибуне появляется Никсон. А почему бы нет, думает Чарлз. На парижский саммит Рейвен явилась в облике участника переговоров. Он проверяет президента — настоящий — и переходит к свите и охране.
Разум Рейвен он узнаёт прежде, чем слышит «За вас, братья и сёстры!»
«Отпусти меня!»
«Рейвен, пожалуйста, выслушай меня. Теперь, когда мир узнал о нас, только нам решать, какими мы явим ему себя…»
«Чарлз, что-то не так! Роботы, они сами включились!»
Чарлз, всё ещё глазами Рейвен, смотрит на президентскую свиту и видит, что Траск смешным детским жестом дёргает Страйкера за полу кителя, а майор сердито тычет в кнопки пульта, и по его лицу ясно видно, что ничего не выходит.
Люди дружно аплодируют, кричат и свистят, задирая вверх головы. Чарлз чувствует, как их переполняет восторг перед могучей техникой, мощь которой нередко завораживает даже тех, кто не является поклонником достижений технического прогресса.
— Супер! Порвите этих уродов! — кричит кто-то.
«Это Эрик! Он говорил, что видел чертежи!»
Холодная цепкая лапа сжимает внутренности. Чарлз даже не замечает, как выпускает Рейвен, и та бежит следом за уже поспешно спускающимися с трибуны Никсоном и его присными. Собрав все силы в тугой узел, он транслирует всем: «Бегите!»
Его кресло едва не сносят — к счастью, прикрывает Хэнк. Чарлз успевает послать ему короткую мысль, Хэнк сгребает его вместе с креслом в охапку и бросается к выходу. Он перевоплощается в свою звериную форму, но в суматохе никто не обращает внимания.
Самым быстроногим удаётся добежать почти до ворот, когда воздух распарывает сухой треск пулемётных очередей.
Единый вопль ужаса и боли отражается от звёздно-полосатых стен и взлетает к серому январскому небу. Взрыв бензобака полицейской машины почти тонет в нём. Живой факел вываливается наружу и мечется по лужайке, рассыпая искры и клочья пламени, пока шальная пуля не срезает его. Чарлз тоже кричит, срывая голос: ужас и боль льются потоком в его сознание, и ещё не окрепшая телепатия не в силах справиться с этим.
Страж проносится над самыми головами, поливая огнём. Хэнк, с его звериной реакцией, успевает отскочить в сторону, но люди не так быстры: несколько бегущих впереди летят на землю, как подкошенные. Страж даёт очередь из второй руки, пули со смачным чавканьем впиваются в тела, переворачивая и подбрасывая их, как тряпичные куклы, вырывая ошмётки одежды и плоти, разбрызгивая кровь. Зверь широким прыжком перелетает через ещё дергающееся тело мужчины в клетчатой куртке и мчится к выходу.
Люди с разгону шарахаются наружу — и застревают в металлодетекторах и узких воротах. Гипсокартонные перегородки ходят ходуном, но выдерживают натиск. Обезумевшая толпа ломится вперёд, топча упавших, люди давят и рвут друг друга, бьют сумками и фотокамерами, впиваются ногтями в лицо. Музыкант в красном кителе, ярким пятном выделяющийся в толпе, остервенело колотит валторной по головам и плечам передних. Сплошной звериный рёв висит над человеческим месивом. Организовать эвакуацию уже некому: полицейские, поддавшиеся паническому импульсу Чарлза, либо первыми выскочили наружу, либо безнадёжно застряли в толпе.
Чарлз изо всех сил стискивает руками готовую вот-вот лопнуть голову. Они с Хэнком держатся позади толпы: даже силе Зверя не справится с такой человеческой массой. Стражи больше не стреляют, они взлетели куда-то высоко, и Чарлз, пользуясь передышкой, пытается успокоить толпу. Он впоследствии так и не сможет объяснить, как он, ещё не восстановивший силы, сумел привести в чувство около тысячи человек, в которых ничего человеческого уже не осталось, и заставить их покидать лужайку постепенно. Двигаясь бездумно, механически, люди тонким ручейком выливаются из ворот. Потом Чарлз нашаривает горящие болью сознания раненых и начинает гасить их, погружая в блаженное забытье. Стражей не видно, и он не смотрит по сторонам, пока в нескольких шагах не падает большой кусок бетона. Хэнк смотрит вверх — и чуть не роняет кресло.
Но удивляться некогда: вокруг градом сыплются обломки. Зверь, петляя как заяц, мечется по лужайке, ловко уворачиваясь, но Чарлз останавливает его, увидев ползущую на четвереньках женщину в белом пальто, теперь перепачканном грязью и кровью. Она бессильно волочит правую ногу, из-под колена толчками выплёскивается кровь.
— Хэнк, помоги ей! Она истечёт кровью!
Но Зверь больше озабочен Чарлзом и обломками, и профессор, мысленно извинившись, приказывает ему поставить своё кресло и заняться раненой. Хэнк подскакивает к женщине, та, увидев лохматую синюю морду, отбивается и кричит, пока Чарлз не усыпляет её, и Хэнк, оторвав от пальто пояс, перетягивает ногу. Стадион уже прямо над ними, заслоняет всё небо, фигурка Эрика в развевающемся плаще выглядит совсем крохотной в его гигантском кольце. Чарлз закрывает руками голову и вываливается из кресла, уткнувшись лицом в землю, мгновение спустя содрогнувшуюся от невообразимого грохота.
Некоторое время Чарлз лежит неподвижно, не понимая, на каком он свете. Потом в рот и горло попадает бетонная крошка, он кашляет и понимает, что жив. Открыв глаза, профессор видит, что прижат к земле металлической фермой, к которой крепятся прожектора. Одним концом она упала на бетонный блок, образовав острый угол, иначе бы Чарлза раздавило в лепёшку. Выбраться из этой ловушки не смог бы даже здоровый. Чарлз с облегчением выдыхает, когда над ним вырастает массивная фигура Зверя. Хэнк пытается сдвинуть обломки, но даже его мощи не хватает.
— Оставь! Нужно остановить Эрика! — Зверь исчезает, а Чарлз мысленно обшаривает окружающее, пытаясь понять, что происходит.
Чужое отчаяние впивается в разум, выкручивая нервы, как на дыбе. Чарлз вскрикивает и нащупывает жену Тома, который не верил в мутантов. Она как безумная царапает блок весом не менее двухсот фунтов; ногти уже сорваны, и на серой поверхности бетона остаются кровавые полосы. Из-под блока торчат только ноги Тома, правая ещё дёргается, но сознания его Чарлз уже не слышит: это только агональное сокращение мышц. Всхлипнув и снова поперхнувшись пылью, Чарлз гасит сознание несчастной женщины, отчаянно желая провалиться в спасительную темноту вместе с ней.
***
В чужих воспоминаниях Чарлз повидал не одну войну, но своими глазами на поле боя смотрел впервые.
Идеальная вечнозелёная лужайка вытоптана и побелела от бетонной крошки, усеяна обломками, повсюду разбросаны стулья, шляпы, сумки, фотоаппараты, музыкальные инструменты, в стороне ещё догорает полицейский автомобиль, и неподвижный Страж высится посередине, как памятник самому Хаосу.
И тела.
Они повсюду, в самых разных позах: скрюченные и разметавшиеся, лежащие мирно, будто спящие, и исковерканные, как сломанные куклы. У ворот, там, где осатаневшая от ужаса толпа рвалась наружу, они лежат почти кучей. Чарлз уже не в состоянии понять, кто мёртв, а кто усыплён им самим. Девушки в красном берете нигде не видно, среди раненых Чарлз её не помнит. Успела убежать или…
Совсем рядом лежит агент Секретной службы, которому Чарлз показался подозрительным. Или не тот: вся верхняя часть головы снесена, от лица уцелела только нижняя челюсть, отвалившаяся почти до груди. Ровные молодые зубы ярко белеют среди уже темнеющих сгустков крови.
Чарлз судорожно сглатывает пыль и поднимающуюся изнутри горечь, крепче обхватывает за шею Хэнка.
— Эти люди пришли не воевать. Они ни в чём не виноваты, это всего лишь зрители.
— Да, — голос Эрика сух и ровен. — Они просто пришли поглазеть на машины для убийства тех, кто был виноват только в том, что не похож на них. И им понравилось: я видел сверху, как они аплодировали. Надеюсь, участвовать в войне им понравилось так же.
Женщина в бордовом пальто лежит лицом вниз, наискось через спину — чёткая строчка пулевых отверстий.
— Она ждала ребёнка.
— Траск не встроил в Стражей тест на беременность, — Эрик кривит угол рта в чём-то вроде горькой усмешки. — В них не было ни определителей возраста, ни пола. Только анализатор ДНК.
— Надо уходить, — Хэнк нервно переступает с ноги на ногу. — Не время для споров.
Он, конечно, прав.
— Помоги нам выбраться.
Исправить кресло и соорудить для Хэнка что-то вроде сиденья из арматуры для Эрика дело на полминуты. Они взмывают в воздух, и Чарлз оглядывает место побоища уже сверху, пытаясь сосчитать тела. Господи, сколько же их?!
И как оказать помощь раненым, запертым в ловушке стадиона?
— Нужно сделать проход, — говорит он, когда Эрик приземляется.
— Для чего? Стадион восстановлению не подлежит.
— Пусть ты объявил войну людям, но на войне даже раненым врагам оказывают помощь.
— Думаешь, люди собирались соблюдать Женевскую конвенцию? — Эрик усмехается уже явно. — Чарлз, они собирались отстреливать нас, как бешеных собак, ты только что видел сам. Впрочем, — пожимает плечами он, — условия диктуют победители.
— Эрик, я не брал тебя в плен!
— Но ты победил, и тебе придётся решать, что делать с этой победой.
И широким взмахом руки проделывает в стадионе брешь.
— Спасибо.
— Не за что.
— За то, что не пришлось тебя заставлять.
— Надо уходить, — снова повторяет Хэнк.
— Что ты собираешься делать?
— Соберу новое Братство и буду воевать.
— Я соберу новых Людей Икс и остановлю тебя.
— Тогда до встречи, друг мой.
— До встречи. Надеюсь, она будет более мирной.
— Как всегда, надеешься, — Эрик взмывает вверх.
— Теперь есть достаточно оснований, — и Чарлз кричит вслед: — Будь осторожен, Эрик!
Хэнк едва не силком запихивает его в машину.
— Едем в аэропорт?
— Воздушное пространство наверняка уже перекрыли, придётся добираться так.
Машина трогается с места.
— Профессор, — говорит Хэнк после нескольких минут молчания, — вы же понимаете, что это не последнее наше поле боя?
Чарлз молчит. Молчание — знак согласия.
— Вы уверены, что стоило его отпускать?
— Ты можешь предложить другой вариант?
Теперь не отвечает Хэнк, и до самого Вестчестера ни один из них не произносит ни слова.
